Лес физический и метафизический: почему пейзажи куинджи

LiveInternetLiveInternet

Пятница, 18 Декабря 2020 г. 19:42 + в цитатник

«Дубы. Вечер» Этюд 1887 Холст на картоне, масло 42 х 62 Государственная Третьяковская галерея Москва Этюды. Этюды для Шишкина — тоже необходимейшее и незаменимое средство изучения натуры. Их в его творческом наследии — множество. Парадоксально, но факт: в среде коллекционеров шишкинские этюды пользовались едва ли не большей популярностью, чем его законченные картины. Нередко покупал у художника этюды П. Третьяков. Соратники Шишкина по Товариществу передвижных художественных выставок, смотря на дело профессионально, находили его этюды столь же интересными, как и картины, а подчас оценивали их и выше — за свежесть исполнения и изысканность цветовых сочетаний. Особенно часто в искусствоведческой литературе упоминается знаменитый этюд «Сосны, освещенные солнцем», 1886 (на след. стр.) — хотя у Шишкина есть более ранние и «Ивы, освещенные солнцем», и «Ели, освещенные солнцем» (то есть целая энциклопедия освещенных солнцем деревьев). Конкуренцию «Соснам» в этом смысле может составить разве что этюд «Дубы. Вечер», 1887 с его сочной радостной живописью и выразительным пейзажем.

«Сосны, освещенные солнцем» Этюд. 1886г Холст, масло. 102 x 70.2 см Государственная Третьяковская галерея https://www.artprojekt.ru/gallery/shishkin/Метки: Шишкин живопись художник пейзаж

Нравится Поделиться

Нравится

• 7 Запись понравилась
• Процитировали
• Сохранили

• Добавить в цитатник
• Сохранить в ссылки

Символизм и диалог со зрителем

Картину «Осенняя распутица» (1870/1872) Архип Куинджи написал под влиянием передвижников и идей народничества. На полотне еще нет леса, но уже хорошо чувствуется реализм: мы видим грязь и застрявшую в ней телегу, которая так и не добралась до дома, исчезающего в тумане. Ощущается трудность преодоления «раскисшего» пространства, «застревание» в нем. Налево ведет тропинка, и, судя по ее направлению (чуть ли не в небо), женщина и ребенок тоже до дома не доберутся. Одинокое дерево из последних сил выглядывает из тумана. Так само содержание картины вступает с нами в диалог, навевает переживания и мысли, а вместе с ними и смыслы.

Осенняя распутица. Архип Куинджи. 1870 год

Но не стоит сводить реальность лишь к набору предметов, ведь они могут становиться символами — указывать на нечто, чем сами по себе не являются.

У русского мыслителя Павла Флоренского есть рассуждения о диалогичности искусства. Он говорит, что картина диалогичнее скульптуры, потому что призывает нас вступить с ней в диалог и дает нам больше возможностей для додумывания, достраивания художественного образа (а книга по этой же причине диалогичнее кино, в котором все образы нам уже даны). В случае с «Осенней распутицей» мы также можем домыслить произведение: воспринять постройку, утопающую в тумане, как дом, до которого не добралась телега, разглядеть в пейзаже осеннее увядание природы, увидеть исчезновение пути, по которому идут люди. Таким образом, содержание картин Куинджи — это не набор предметов, а единство вещей-символов, с которыми можно попытаться выстроить диалог.

«На острове Валааме» (1873) — первая картина Архипа Куинджи, пополнившая коллекцию Павла Третьякова. И на ней уже появляется лес — причем не просто хвойный или смешанный, а дремучий, темный и непроходимый:

На острове Валааме. Архип Куинджи. 1873 год

В русской культуре и сказке в таком лесу живет Баба-Яга, в нем можно заблудиться, это чуждый человеку лес в его дремучем состоянии. В этом смысле Куинджи художник состояний, но состояний не только природы, но и состояний человека, ее созерцающего. Он каким-то образом дает возможность вернуться назад к природе, к ее восприятию и вместе с тем ее осмыслению. Лес на картине — не немая древесина для изготовления мебели. Это не предмет, а вещь-символ, с которой мы вступаем в диалог и на пути этого общения находим путь назад к природе.

Описание[ | ]

Картина написана художником в стиле романтического пейзажа. Как и в других картинах Куинджи, значительный эффект достигается необычными комбинациями света и цвета, резким контрастом солнца и тени, который создаёт впечатление очень яркого солнечного освещения. Доминирующее положение на полотне занимает залитая ярким солнечным светом лесная поляна. На заднем плане её замыкают густые высокие деревья, зелёные ситуэты которых служат своеобразной живой оградой. Картина разделена на две части протекающим по центру ручьём, затянутым тиной, а также просветом между деревьями в глубине композиции.

Такое «подчёркнуто симметричное деление композиционных планов картины» сохраняется и в расстановке расположенных на первом плане берёз, растущих на поляне. Верхняя часть берёз не показана, видны только их стволы — коричневато-зеленоватые в тени и ярко-белые в тех местах, где они обращены к солнцу — и небольшие ветки со свежей листвой, которые выделяются светло-зелёным цветом на фоне тёмно-зелёного леса, изображённого на заднем плане. Комбинация разных оттенков зелёного цвета, использованных при написании листвы берёз и дальнего леса, ещё более подчёркивает ощущение яркого солнечного дня — по словам художника Аркадия Рылова, «реальна эта радость, сверкающая под душистыми берёзами».

Литература[ | ]

• Бенуа А. Н. История русской живописи в XIX веке. — М.: Республика, 1995. — 448 с. — ISBN 5-250-02524-2.
• Воронова О. П. Куинджи в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1986. — 240 с. — (Выдающиеся деятели науки и культуры в Петербурге-Петрограде-Ленинграде).
• Гомберг-Вержбинская Э. П. Передвижники. — Л.: Искусство, 1970. — 236 с.
• Ефимова А. А. Малоизвестные страницы из жизни и творчества А. И. Куинджи // Третьяковская галерея. — 2020. — № 3. — С. 70—95.
• Зименко В. М. Архип Иванович Куинджи. — М.—Л.: Искусство, 1947. — 32 с.
• Мальцева Ф. С. Пейзаж // В книге «История русского искусства», т. 9, кн. 1, ред. И. Э. Грабарь, В. С. Кеменов, В. Н. Лазарев. — М.: Наука, 1965. — С. 362—444.
• Мальцева Ф. С. Мастера русского пейзажа. Вторая половина XIX века. Часть 2. — М.: Искусство, 2001. — 176 с. — ISBN 9785210013439.
• Манин В. С. Куинджи. — М.: Изобразительное искусство, 1976. — 208 с.
• Манин В. С. Архип Иванович Куинджи. — Л.: Художник РСФСР, 1990. — 160 с. — (Русские живописцы XIX века). — ISBN 5-7370-0098-2.
• Манин В. С. Архип Куинджи. — М.: Белый город, 2000. — 64 с. — (Мастера живописи). — ISBN 5-7793-0219-7.
• Неведомский М. П., Репин И. Е. А. И. Куинджи. — М.: Сварог и К, 1997. — 394 с. — ISBN 5-85791-022-6.
• Петинова Е. Ф. Русские художники XVIII — начала XX века. — СПб.: Аврора, 2001. — 345 с. — ISBN 978-5-7300-0714-7.
• Петров В. А. Архип Иванович Куинджи // Архип Иванович Куинджи. 1842—1910. К 150-летию со дня рождения. Каталог / В. А. Петров, Г. С. Чурак. — М.: Государственная Третьяковская галерея, 1992.
• Рогинская Ф. С. Товарищество передвижных художественных выставок. — М.: Искусство, 1989. — 430 с.
• Рылов А. А. Воспоминания. — М.: Государственное издательство, 1954. — 306 с.
• Сорокин В. В. Памятные места на древней дороге в село Высокое (часть 2) (рус.) // Наука и жизнь. — 1991. — № 3. — С. 88—91.
• Сорокин В. В. По Москве исторической. — М.: Тончу, 2006. — 464 с. — ISBN 5-98339-025-2.
• Стасов В. В. Художественные выставки 1879 года // Избранные статьи о русской живописи. — М.: Детская литература, 1968. — С. 152—170. — 256 с.
• Чурак Г. С. Чарующий мир Куинджи // Архип Куинджи. — М.: Государственная Третьяковская галерея, 2020. — С. 15—38. — 360 с. — ISBN 978-5-89580-222-9.
• Архип Куинджи из собрания Русского музея / И. Н. Шувалова. — СПб.: Palace Editions, 2020. — 180 с. — ISBN 978-5-93332-526-0.
• Государственная Третьяковская галерея — каталог собрания / Я. В. Брук, Л. И. Иовлева. — М.: Красная площадь, 2001. — Т. 4: Живопись второй половины XIX века, книга 1, А—М. — 528 с. — ISBN 5-900743-56-X.
• Государственный Русский музей — Живопись, XVIII — начало XX века (каталог). — Л.: Аврора и Искусство, 1980. — 448 с.
• Государственный Русский музей — каталог собрания / Г. Н. Голдовский, В. А. Леняшин. — СПб.: Palace Editions, 2020. — Т. 6: Живопись второй половины XIX века (К—М). — 176 с. — ISBN 978-5-93332-565-9.
• Летопись жизни и творчества Архипа Ивановича Куинджи // Архип Куинджи. — М.: Государственная Третьяковская галерея, 2020. — С. 318—347. — 360 с. — ISBN 978-5-89580-222-9.
• Переписка И. Н. Крамского: И. Н. Крамской и П. М. Третьяков, 1869—1887 / С. Н. Гольдштейн. — М.: Искусство, 1953. — 458 с.
• Притяжение земли // Архип Куинджи. — М.: Государственная Третьяковская галерея, 2020. — С. 63—120. — 360 с. — ISBN 978-5-89580-222-9.
• Товарищество передвижных художественных выставок. Письма, документы. 1869—1899 / В. В. Андреева, М. В. Астафьева, С. Н. Гольдштейн, Н. Л. Приймак. — М.: Искусство, 1987. — 668 с.

Очередь на Куинджи

Несложно догадаться, что история с великим князем, купившим еще не законченную картину за баснословную сумму, только усилила и без того огромный интерес к произведению. И когда Куинджи завершил работу, было решено устроить выставку одной картины — впервые в истории русской живописи.

Но Куинджи-организатор оказался новатором не только в этом, но и в подходе к экспонированию. «Ночь на Днепре» показывалась в полной темноте (окна были плотно занавешены), на полотно падал только луч электрического света. От этого ночной пейзаж выглядел особенно чарующим.

Выставка проходила в Обществе поощрения художников на Большой Морской, 38. И желающих посмотреть нашумевший шедевр оказалось столько, что очередь растянулась почти до Невского проспекта. Куда там современным «очередям на Серова»!

Реакция была восторженной. Публика восприняла картину как чудо. Многие не верили, что лунный свет можно изобразить столь реалистично, поэтому пытались искать за полотном лампочку (разумеется, напрасно). Другие же предполагали, что Куинджи использовал фосфоресцентные краски. Однако секрет был проще и сложнее одновременно. Куинджи обладал особым цветовым чутьем, что обнаружил его друг Дмитрий Менделеев, автор периодической таблицы. Великий химик со своими учениками проводил эксперименты, исследуя восприимчивость глаза к распознаванию различных оттенков цвета. Одним из «подопытных» был Куинджи, и оказалось, что эта способность у него существенно превосходила обычных людей. То есть чисто физиологически художник был уникумом. Это позволяло ему так работать с обычными масляными красками, что на картине удавалось отразить немыслимые прежде нюансы.

Впрочем, даже друзья-художники подозревали Куинджи в использовании какой-то «алхимии». И высказывали опасение, что вскоре «магия» картины пропадет.

И. Крамской. Портрет А. И. Куинджи

Иван Крамской писал:

«Два слова по поводу картины Куинджи. Меня занимает следующая мысль: долговечна ли та композиция красок, которую открыл художник? Быть может, Куинджи соединил вместе (зная или не зная — всё равно) такие краски, которые находятся в природном антагонизме между собою и по истечении известного времени или потухнут, или изменятся и разложатся до того, что потомки будут пожимать плечами в недоумении: отчего приходили в восторг добродушные зрители? Вот во избежание такого несправедливого к нам отношения в будущем я бы не прочь составить, так сказать, протокол, что его «Ночь на Днепре» вся наполнена действительным светом и воздухом, его река действительно совершает свое течение и небо — настоящее, бездонное и глубокое. Картина написана немного более полугода назад, я ее знаю давно и видел при всех моментах дня и во всех освещениях, и могу освидетельствовать, что при первом знакомстве с нею я не мог отделаться от физиологического раздражения в глазу, как бы от действительного света, так и в последующие разы, когда мне случалось ее видеть, всякий раз одно и то же чувство возникало во мне при взгляде на картину и попутно наслаждение ночью фантастическим светом и воздухом».

Автор «Христа в пустыне» оказался пророком: до нас «Ночь на Днепре» действительно дошла в искаженном виде. Но проблема была вовсе не в красках как таковых. А в том, что Константин Константинович, не желавший расставаться с купленным им произведением, взял «Ночь на Днепре» с собой в морское путешествие.

Вариант 4

Это очень красивая и холодная картина. Вот бывают и люди такие – красивые и холодные! Тут всё замерло, как будто. Кажется, что очень тихо… В принципе, всё логично. Тут если только лиса, то есть какой-нибудь песец пробежит, медведь… Или вот туристы-художники в снаряжении теплом! А так ни птиц, ни зверей. Люди тут тоже просто так гулять не станут.

Похоже, что на этом диком севере градусов сорок ниже ноля! Такой большой слой снега на всём, ветки «главной героини» так тяжело опустились, что снег, наверное, шел неделю. И таять он не скоро будет! И небо всё покрыто тучами – ни звезд, ни луны не видно. Наверное, это снежные тучи!

Сосна внизу более белая, то есть снег даже падал с верхних веток. В середине немного видны темные ветви просто. Это старое дерево – высокое, ствол у него достаточно большой. Макушку дерева от такой снежной тяжести немного согнуло. Надеюсь, что не сломало!

Тут, вообще, какой-то овраг. Сосна стоит на одном крае, а тут же справа мы видим второй. Расстояние между ними не такое большое. И мне кажется, что легко можно перепрыгнуть, но это обманчиво – снег ведь укрыл слоем толстым край. Прыгнешь, а снег осыпается и!..

Краски тут использованы от белой до черной, от голубой до синей. То есть никаких теплых оттенков! Всё тут такое округлое, снежное, даже мягкое. От картины будто веет холодом. В центре то самое заснеженное дерево, а за ним вдали ещё, возможно, лес. И поля заснеженные видны. Мне немного напоминает это вид из иллюминатора в самолете. Когда смотришь на мягкие облака, а они такими слоями.

Мне это дерево напоминает лицо, но даже не человека, а такого старого гнома. Но великана! Он в колпаке, у него густые усы и брови. Можно так и подумать, что он в снегу, но выглядывает из оврага. Но он совсем не страшный, а наоборот. Просто он тут давно живёт – хозяин этих северных мест. Вот и смотрит с удивлением на смельчака, который решил сюда забраться!

Картина мне нравится, но даже не хотелось бы там оказаться. Всё это красиво со стороны, из теплого дома, а на таком холоде очутиться – нет уж! Она б хорошо смотрелась над камином. Контраст такой – огонь и царство холода. Мне-то и нашей городской зимы влажной вполне хватает.

Описание полотна

Изображение лесной опушки, известное зрителям по полотнам Левитана, Саврасова и Шишкина, использовал в своем творчестве и Архип Куинджи. «Березовая роща» — картина, в работе над которой мастер тщательно, почти с математической точностью, просчитал высоту деревьев, размер поляны и заднего плана. На полотне нет ничего спонтанного, оно представляет собой четко выверенную художественную мысль автора. Картину очень трудно назвать пленэрной работой. Об этом свидетельствуют многочисленные зарисовки и наброски, сделанные художником.

На полотне изображен яркий, сверкающий, солнечный день. На лесной поляне тихо и спокойно. Сквозь густые кроны деревьев пробиваются лучи солнца. Они отбрасывают желтые блики на ровный ковер из травы. Картина сразу наполняет зрителя чувством умиротворения, радости и восторга. Художнику удалось вложить в простой пейзаж богатую гамму чувств

На переднем плане расположены белые березки. Солнечные блики движутся по стволам и переливаются в зеленеющей траве. Необыкновенная игра света и тени делает картину живой и наполняет трепетными чувствами.

Живописец, по сути, изобразил не березовую рощу, а небольшой фрагмент, уместившийся в раму. Зритель видит только стволы

Для художника неважно изображение кроны. Он считает, что воображение может дорисовать ее самостоятельно.

Главным является игра света. Он стремится передать, как освещение может изменить окружающее пространство. Кажется, что солнечные блики вплетены в тонкие березовые веточки. Живописец позволяет почувствовать дуновение теплого ветерка, услышать негромкое пение птиц и шелест листьев.

Для этого полотна Куинджи характерна некая декоративность. Она заметна в выверенном размещении березовых стволов. Они выглядят немного уплощенными. Художник не стремится передать движение. Картина лишена мелких деталей.

Около берез течет небольшая речка. Композиционно она делит изображение на две части. Чистая и прохладная вода контрастирует с летним жарким днем. Ее ровная зеркальная поверхность поросла ряской. Река постепенно уводит взгляд вглубь полотна, где виднеется лес.

Вся красота пейзажа кроется в солнечном свете, заливающем поляну, и яркой зелени. Описание полотна можно использовать для рассказа или поиска идей для собственного сочинения в 5 классе.

Одинокий пастух

Для колонизации новых земель и ослабления Крымского ханства императрица Екатерина II задумала переселение с полуострова малых христианских народностей, ведущих активную торговлю и выплачивающих хану значительные налоги, – армян и греков. Армян переселили на Дон, греков – в Приазовье.  

В Приазовье греки заселили Мариуполь (который и сегодня является негласной столицей греческой диаспоры в Украине) и основали около 20 поселений. В числе депортированных семей были и предки Куинджи, официальные фамилии которые обрели  благодаря своим прозвищам. В частности, дедушка Архипа Ивановича был ювелиром, а по-турецки ювелир – «куюмджи».

Будущий живописец родился в Мариупольском уезде в семье бедного сапожника. Куинджи, видимо, до конца дней так и не знал точного года своего рождения, так как имел 3 паспорта с разными датами. В детстве судьба не баловала мальчика: в 4-5 лет он остался сиротой, заботился о ребёнке то старший брат Спиридон, то тётя. Пришлось Куинджи рано повзрослеть, чтобы выжить. В 11 лет паренёк уже был полностью самостоятельным, стал зарабатывать на пропитание – пас скот, собирал кизяк, работал на строительстве храма в приёмной кирпича, в хлебной лавке. За небольшую плату выучился греческому письму у малограмотного грека, немного проучился в городской школе, в свободное время любил рисовать. Детство проходило в крае с небогатой растительностью, но прекрасными в своих широких просторах украинских степях. Как замечает литературный критик и автор первой монографии о «мастере света» М. П. Неведомский, отношения художника и взрастившего его родного пейзажа бывают часто сложными – нередко живописец как бы пытается перерасти, преодолеть родной ландшафт: Шагал разукрашивал в яркие краски серые и унылые дома Витебска, бостонец Уикс словно бежал из родных бетонных джунглей в пёструю экзотику Востока и пр. «Но про Куинджи можно сказать, что эта зависимость интимных влечений художника от окружающего пейзажа была прямая, положительная, а на мой взгляд – и неоспоримая. Мариупольское предместье Карасу (или в русской переделке – Карасевка), где стоял, ныне исчезнувший, его родной дом, и где в доме брата или тетки проводил и дальнейшие годы детства маленький Архип, громоздится по краю крутого, живописного обрыва, а с этого обрыва открывается широкий вид на долину исторической реки Калки (Калмиус) и на море. Бессменно дежурящее в ясном небе южное солнце, залитая его лучами гладь хамелеона-моря, яркий свет, четкие тени, конкретная, четкая красота южного дня и пряные, томные, фантастические, дурманящие краски южной ночи – вот колыбель будущего Куинджи…», писал Неведомский.