Образ Богоматери
Венецианское одиночество взрастило в нем образы, в которых соединилась возвышенная красота и полное самовыражение. Они были бесконечно далеки от того, что его заказчик Прахов называл «византийским стилем». Образ Богоматери лишь четкостью фронтальной композиции и сияющим фоном напоминает прекрасные фрески Равенны.
Лицо Марии, полное сосредоточенной печали, напоминает лики на шедеврах кватроченто – стиля итальянской живописи 15 века. К тому же образ Богоматери не абстрактный. В нем явственно проступают черты жены Прахова – Эмилии Львовны. Особенно это заметно в подготовительном карандашном наброске к образу.
Никакого противоречия в этом нет. Многие шедевры написаны с людей реальных. Однако в образе Богоматери эта похожесть проявляется, как нервный аккорд земной жизни, привнесенный в благостную атмосферу ренессансного гармонического небесного покоя. Целостность образа при этом не только не нарушается, он даже становится еще более многозначным и емким. В этом проявился талант Михаила Врубеля, которому было дано соединять несоединимое.
Поиск самого себя
В Венеции Врубель сосредоточенно работает, не отвлекаясь на романтические приключения. Для 27-летнего художника это было особое время. Он все чаще пишет не с натуры, а по памяти, и все больше доверяет своей фантазии. Здесь появляется и особая техника живописи маслом. Врубель не прокрашивает целые участки полотна, а работает тонкими кистями, нанося штрихи. Они, как в талантливых гравюрах, ложатся точно на все повороты складок одеяний и лики святых.
Современники удивлялись его способности создавать картину, начиная работу с одного куска. Полностью завершив один фрагмент, он переходил к другому. Как они складывались в единое целое? Благодаря яркому таланту Врубеля, который мог соотнести уже написанное с тем, что ему еще только предстояло написать.
Его манеру живописи часто сравнивали с кристаллами или цветными молекулами, каждая из которых наполнена внутренней энергией, силой цвета и пластической экспрессией. Особенность его картин — их рукотворность, не столько копирующая, сколько выражающая реальность. В этом его работы близки творениям великого импрессиониста Эдуарда Мане.
| Врубель М.А. Ангел с кадилом и свечой. Эскиз для неосуществленной росписи Владимирского собора в Киеве. 1887 | Врубель М.А. Фауст и Мефистофель. Эскиз декоративного панно для готич. кабинета в доме А.В.Морозова. 1896. Б, акв. | Врубель М.А. Микула Селянинович. 1896. Декоративное панно, исполненное для Всеросийской выставки в Нижнем Новгороде |
Михаил Врубель в Киеве и Венеции
В жизни многое решает случай, хотя случайностей, наверное, не бывает. Поездка Михаила Врубеля в Киев была предначертана свыше. Он тяготел к классике, искал приемы ее стилизации, мечтал о творениях масштабных, монументальных, в которых можно совместить величие идеи с профессионализмом. Врубель хотел создавать произведения, подобные тем, что оставили потомкам мастера эпохи Возрождения.
В 1884 г. в Киеве известный археолог и историк искусства, профессор А.В.Прахов, занимаясь реставрационными работами в Кирилловской церкви, обнаружил великолепные стенные росписи. У него возникла идея сделать для храма новый иконостас в византийском стиле. Поскольку средств на гонорар выделялось немного, Прахов обратился к Чистякову с просьбой порекомендовать молодого талантливого художника. И тот порекомендовал Михаила Врубеля.
