Главная вертикаль
Единство богословской программы внутренней части алтаря обеспечивает вертикальная ось. Над Христом, изображенным в виде закланной жертвы, возвышается образ Христа-первосвященника и Бога. Полы Его мантии окаймляет вышивка со словами из Откровения Иоанна Богослова: «Царь царствующих и Господь господствующих». Знаки царской власти – знак его пасхальной победы. Это тот же самый Христос. Его кровь, истекающая в чашу, изливается в мир как вода жизни, утоляющая всякую жажду. Струя воды, вытекающая из фонтана, изображена на уровне глаз молящихся, вовлекая каждого во внутреннее пространство этой мистерии. Капли воды у основания фонтана превратились в драгоценные камни, как застывшие капли крови. По одной вертикали ван Эйк расположил голубя, агнца и восьмиугольный фонтан, графически выражая мистическое богословие Иоанна Богослова. Это символы трех «свидетелей»: Духа, крови и воды (1 Ин 5:5–12).
Нижний ряд запрестольного образа являет Церковь земную, верхняя часть – торжество Церкви небесной. Небо и земля соединены вечным союзом, хотя земля остается землей, а небо – небом. Но Бог пребывает и на небе, и на земле. Человек остается на земле, но одновременно и со Христом на небе.
Созерцая Мистического Агнца, зритель испытывает почти физическое ощущение, что вечность приподняла свой покров и Горний мир на какое-то мгновение коснулся земли, оставив отблески невечернего света.
Эта мистерия превосходит всякое слово, ее можно передать лишь другой тайной, имя которой – красота.
Дрезденский триптих. Богородица с Младенцем, Святым Георгием и Святой Екатериной
Дрезденский триптих. Богородица с Младенцем, Святым Георгием и Святой Екатериной, 1437
Дрезденский триптих, который когда-то был частью коллекции английского Карла I, а теперь хранящийся в Галерее старых мастеров в Дрездене, носит девиз ван Эйка «Als Ich Can» и, вероятно, был задуман как мобильный алтарь для путешествующего священнослужителя: размеры его центральной панели 33х27 см. На внешней стороне панелей (при закрытом алтаре) очень реалистично изображены фигуры Марии и Габриэля, словно каменные скульптуры. А на главных внутренних панелях зрители видят святую Екатерину Александрийскую с одной стороны, Архангела Михаила и неизвестного человека (вероятнее всего, заказчик) с другой, в то время как в центре — знакомое изображение Марии и младенца Христа.
Художник Ян ван Эйк: биография и творчество
Ян ван Эйк родился в городе Маасейк, в те времена относящемся к Северным Нидерландам, а ныне — к Бельгии, предположительно между 1385 и 1390 годами. О детстве его известно мало, имена родителей в истории не сохранились, в отличие от имени и биографии старшего брата — тоже художника, Губерта ван Эйка (Hubert van Eyck).
Прошло уже более шести веков, а споры об отношениях братьев и их влиянии на творчество друг друга не утихают до сих пор. Считается, что Губерт обучал брата мастерству живописца и был вдохновителем будущего уникального стиля мастера. Однако некоторые историки утверждают, что часть произведений Губерта и Яна подписана именем не того брата, а другие — что творцы и вовсе не состояли в родстве.
Первые упоминания о художнике относятся к 1422 году, когда он приступил к работе в Гаагском дворце, написав несколько картин для Иоана Баварского (Johann III). Спустя три года он отправился в город Брюгге, начав творить при дворе герцога Бургундского, Филиппа III Доброго (Philippe le Bon). Известно, что в годы работы на Филиппа III ван Эйк не только писал, но и выполнял дипломатические поручения, в том числе дважды ездил на переговоры касательно женитьбы герцога. Вторая поездка оказалась удачной и вскоре после нее Филипп Добрый обручился с Изабеллой Португальской (Isabelle de Portugal).
Выдающийся ум мастера отмечал не только герцог. Современники описывали его как разносторонне одаренного человека. Он увлекался геометрией и географией, хорошо разбирался в растениях и цветах, обладал познаниями в химии, что и позволило ему вывести свою идеальную пропорцию масляных красок.
Первыми работами мастера были миниатюры, а уже после он начал пробовать себя в портретах и произведениях на религиозную тематику. Некоторые историки утверждают, что Ян писал также сцены быта, но эти картины не сохранились до наших дней. Так это или нет — узнать невозможно.
Доподлинно известно, что в 1430 году мастер поселился в Брюгге, получив статус городского художника. Уже через два года он завершил свой шедевр, одну из самых великих и известных работ — Гентский алтарь.
Монументальный многочастный алтарь был расписан для одной из капелл собора святого Бавона в Генте и до сих пор хранится там же. На 26 панелях художник воплотил свои познания и свое уникальное видение земного и небесного. Спокойное величие залитых светом покоев Девы Марии в момент Благовещения, величавый образ Бога Отца, музицирующие ангелы в роскошных одеждах и символизирующий Христа жертвенный агнец, которому будто бы поклоняется все живое… Это произведение и сейчас можно рассматривать бесконечно.
На портретах Яна ван Эйка люди предстают удивительно реалистичными, чувственными, будто живыми. Он одним из первых начал добавлять к изображению человека посторонние предметы, вкладывая в них глубокий смысл. Так, на одной из самых известных работ, «Портрете четы Арнольфини», собачка, предположительно, символизирует преданность, фрукты — плодовитость или грехопадение, а выгнутое зеркало — чистоту и целомудренность невесты.
О личной жизни творца известно так же мало, как о происхождении. «Портрет Маргарет ван Эйк, жены Яна ван Эйка», написанный незадолго до смерти художника, раскрыл общественности имя и внешность его супруги. Историки считают, что портрет должен был стать подарком на день рождения жены, но в итоге был передан Гильдии художников и в течение многих лет выставлялся на любование публики в день Святого Луи как образец высокого мастерства. У пары было 10 детей.
Мастер умер 9 июля 1441 года. Его могила располагается на территории церкви, неподалеку от дома, где он проживал более 10 лет.
Жертвенная кротость Агнца и сила Высшего Судьи
Настал момент обратиться к богословской программе Гентского алтаря. Когда боковые створки закрыты, в верхнем ряду мы видим praeparatio evangelica, «приготовление», которое предшествует Боговоплощению.
В правом верхнем углу пророк Захария с раскрытым томом Писания, в левом – пророк Михей. Они предсказывают пришествие Христа, царское достоинство Которого будет сочетать в себе жертвенную кротость Агнца и силу Высшего Судьи. Между пророками – две сивиллы, Кумская и Эритрейская, две языческие прорицательницы, предсказавшие рождение Спасителя мира. Ван Эйк воспринимает христианство как свершение вселенской истории, исполнение вековых ожиданий человечества – и людей Ветхого Завета, и язычников.
В центральном ряду – Благовещение. Безмолвная беседа происходит во внутренних покоях Божией Матери, где всё дышит уютом и теплом. Архангел Гавриил в образе прекрасного юноши обращается со словами приветствия: «Радуйся, благодатная». Дева Мария привстает от удивления, над Ее головой – голубь как знак снисхождения Святого Духа. Нимб голубя состоит из трех лучей, указывая на тайну Пресвятой Троицы. Из ее уст исходит надпись: «Се раба Господня…», но латинский текст бегущей строки читается зеркально, поскольку слова обращены к ангелу. Они находятся на расстоянии друг от друга, между ними – два панно. На одном из них сквозь распахнутое окно можно различить узнаваемые городские пейзажи Фландрии, там течет повседневная городская жизнь, прогуливаются прохожие, кто-то беседует, кто-то выглядывает из окон своего дома, кто-то торгуется, в небе летают птицы. Справа от него – панно с изображением предметов для умывания, рядом с чашей висит нетронутое полотенце. Здесь краски, линии, предметы образуют причудливый узор образов, символов и значений. Например, полотенце, которого не касалась рука человека, наводит на мысль о приснодевстве Марии. В вазе из слоновой кости исследователи видят намек на башню из Песни Песней. Мария держит в руках книгу, в котором можно различить каждую букву. Говорят, что это трактат с выразительным заглавием «О всемогуществе Бога». В своеобразном углублении окна можно увидеть сосуд с водой, сквозь него проходит луч света. Так лучи Божественной благодати сквозь утробу Девы Марии проникают в этот мир.
Композиция выглядит несколько необычно. До недавней реставрации она выглядела почти монохромной. Впечатление, будто краскам не хватает насыщенности, будто перед нами гризайль. Приглушенный колорит выражает ощущение смутного предчувствия, это лишь первые лучи ослепительной тайны.
В нижнем ряду – два святых Иоанна. Слева – св. Иоанн Креститель. В правой руке он держит маленького ягненка, левая рука выражает характерный указующий жест. Рядом с ним св. Иоанн Богослов, покровитель города и кафедрального собора. Он благословляет чашу с вином, из которой выползают ядовитые змеи. Ван Эйк виртуозно владеет техникой тромплей, создает эффект оптического обмана. Он желает продемонстрировать практически безграничные возможности масляной живописи, которая способна обыграть даже скульптуру. Он с изумительной точностью воспроизводит фактуру камня. В сумраке собора зритель мог легко принять их за реальные скульптуры.
По краям от них изображены коленопреклоненные Иодокус Вейдт и Елизавет Борлют, ктиторы-заказчики, подарившие собору этот алтарь. Суровые и непроницаемые лица этих влиятельных и богатых бюргеров словно отражают отблески Божественной благодати.
Вкус к прошлому
Что мы знаем о бургундской высокой кухне XV века? Той самой, которой наслаждался и Ван Эйк, много времени проводивший при дворе герцога Филиппа. Примерно ничего. Если речь, разумеется, не идет о специалистах в области истории гастрономии. Организаторы года Ван Эйка учли это обстоятельство. Они обратились к Олли Кейленаре, шеф-повару мишленовского ресторана Publiek, с предложением разработать специальное меню.
Прежде всего Олли внимательно изучил пейзаж, представленный на Гентском алтаре, и обнаружил там примерно 75 различных растений, трав и плодов, доступных и сегодня. А затем, проконсультировавшись с историком Аннелис Ван Виттенберге из Гентского университета и фуд-археологом Иеруном Ван Варенбергом, глубоко погрузился в культуру питания людей XV века, исследовал типичные кулинарные техники, выбрал подходящие рецепты и на их основе разработал несколько блюд — по два для каждого сезона.
Фрагмент Гентского алтаря
Нет, это, разумеется, не подлинная еда времен Ван Эйка. Стопроцентная гастрономическая реконструкция сегодня вообще вряд ли возможна где-либо. Слишком многое необратимо изменилось за столетия — вода, земля, воздух. Как следствие, изменился вкус трав, овощей, фруктов, мяса, хлеба, вина. На смену дровяным печам пришли газовые и электрические плиты, а металлическая посуда вытеснила глиняную.
Гастрономические эксперименты Олли — это своеобразная дань традиции, оммаж наследию предков, а еще, конечно же, игра — мастерски исполненная, изящная, остроумная и увлекательная.
Впрочем, Олли Кейленаре оказался не одинок в своих изысканиях. Его начинание поддержали несколько местных производителей, которые в течение года будут поставлять на рынок специальные сорта сыра, белый пудинг, соленья, горчицу, а также артизанальные колбасы, хлеб, шоколад и, разумеется, пиво. Кроме того, множество баров и ресторанчиков ввели в меню оригинальные позиции, так или иначе связанные с гастрономической культурой средневековой Фландрии, — супы, мясные и рыбные блюда, десерты и напитки. Все участники данной инициативы получили право использовать специальные значки в виде небольшого щита с соответствующими символами-продуктами.
Что еще стоит сделать в Генте
Ян ван Эйк Eyck, Jan van (1385/90-1441)
Каноны существуют для того, чтобы однажды быть нарушенными и пусть средневековые живописцы по традиции используют краску, которая предает полотнам матовость, пускай еще не принято изображать людей в повседневной обстановке и без всякой связи с религиозным сюжетом. Фламандский живописец Ян Ван Эйк бросает вызов устоявшемся традициям и с помощью новой техники масляной живописи создает уникальный для европейского искусства 15-го века портрет супругов Арнольфини. На первый взгляд это просто бытовая сцена: обыкновенные люди в скромной обстановке бюргерского дома, но почему так торжественно неподвижны их позы? Так серьезны лица? Почему правая рука мужчины застыла словно в клятвенном жесте? Вроде бы заурядная жанровая сцена оказывается задачей со многими неизвестными. Чтобы её решить начнем с предыстории. В 1420 году представитель торгового дома «Медичи» купец Джованни Арнольфини приехал в Брюгге. При дворе герцога Филиппа «доброго» он познакомился с художником Яном Ван Эйком. Возможно, Ван Эйк написал эту картину в качестве свадебного подарка Арнольфини и его невесте Джованне.
Что же мы видим на полотне? В эту минуту в доме Арнольфини, вероятно, совершается торжественная церемония бракосочетания
Засвидетельствовать это важное событие и пригласили Ван Эйка. Возможно, впервые в истории живописное полотно выступило в роли юридического документа
Но вот парадокс – в комнате двое, а в зеркале четверо. В чем же дело? Объяснение находим в надписи на стене: «Ян Ван Эйк был здесь». Художник и еще кто-то неизвестный отражается в зеркале, потому что наблюдают за происходящим, а мы как будто стоим рядом с ними на пороге дома Арнольфини.
Чтобы достичь полной иллюзии реальности Ван Эйк хотел использовать мягкие цветовые переходы, но традиционная темпера, матовая краска на основе яичного белка, не позволяла этого сделать. Тогда живописец применил в качестве растворителя ореховое масло и получил потрясающий результат. Масляные краски ложились тонким прозрачным слоем и позволяли тщательно проработать детали. А если нанести краски кончиком тонкой кисти, создавался эффект мерцающих бликов. Открыв секрет масляных красок, Ван Эйк мог творить чудеса.
На портрете супругов Арнольфини, как в магическом зеркале, запечатлелось реальное мгновение, и каждая вещь имеет символический смысл. На люстре, несмотря на ясный день, горит свеча – символ всевидящего Божьего ока. Собачка означает верность. Зеленый цвет платья – весну и любовь. Четки говорят о благочестии, домашние туфли об уюте, метелка о порядке в доме и духовной чистоте. Постель – место появления на свет и ухода из жизни, а так же брачное ложе. Резная фигурка может символизировать святую Маргариту или святую Марфу, и та, и другая покровительствовали роженицам. Яблоко напоминает о грехопадении. Экзотические, для тогдашней Европы, апельсины говорят о том, что греховные влечения очищаются в христианском браке. Итак, сцена, разворачивающаяся в доме Арнольфини, теперь становится совершенно ясной, а символы абсолютно понятными.
Тем не менее, у нас нет полной уверенности в том, что Ван Эйк изобразил именно церемонию бракосочетания. Существуют и другие версии. Поскольку мужчина подает женщине левую, а не правую руку, можно предположить, что перед нами не новобрачные, а супруги и это не бракосочетание, а семейный портрет. Существует еще одна версия. Под именем Арнольфини живописец мог изобразить себя и свою жену, ведь в чертах женского лица можно уловить некоторое сходство с Маргарет Ван Эйк. Есть и более смелое предположение. Художник изобразил не супружескую чету, а хироманта и беременную. По её раскрытой ладони он предсказывает судьбу будущего ребенка. Эта версия может показаться наиболее убедительной. Мы ясно видим, что женщина ждет прибавления семейства и снова рискуем ошибиться. Оказывается, что выпирающий живот – это чудовищная средневековая мода, даже у Евы в «Гентском алтаре» та же С-образная фигура. Считалось, что большой живот свидетельствует о благополучии и богатстве. Так все же, кто изображен на картине, известной как «Портрет четы Арнольфини»? До сих пор этот вопрос остается открытым.
Неоспоримо одно – один из первооткрывателей техники масляной живописи фламандский художник Ян Ван Эйк с помощью новых красок создал изумительный яркий мир, изящное и точное отражение действительности.
