Архитектор константин тон пришел к этому проекту уже зрелым мастером

Отрывок, характеризующий Кокоринов, Александр Филиппович

– Да. Доктор посмотрел на брегет. – Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… – Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался . – А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом. – Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец. Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену. – Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски. Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом. – Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел. Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны. В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла. – Ах, это вы, mon cousin? Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком. – Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась. – Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. – Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать. – Хотела уснуть, mon cousin, и не могу. – Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу. Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба. Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости. – А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно. Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались. Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра. – Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь. Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него. – Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?

Дома мечты.

Мастер тщательно проектировал конструкцию и внешний облик сооружений, придающий им яркость и аутентичность.

Коттедж Korman в Пенсильвании (1971-1973). Потрясающий стеклянный фасад позволяет членам семьи наслаждаться живописным природным окружением.

Парламент Бангладеша (1961-1983). Он был расположен в здание национальной Ассамблеи, а строительство завершено после смерти зодчего.

Сооружение было возведено с применением местных материалов – камня и мрамора, что позволяет гармонично вписать строение в окружающий пустынный пейзаж.

На следующей фотографии вашему взору продемонстрирован парк и мемориал Franklin D. Roosevelt в Нью-Йорке (1972-2012).

Парк находится на самой южной окраине острова Рузвельт с видом на Манхэттен. Это была последняя работа мастера.

↑ Годы ученичества Левицкого

Будущий мастер родился примерно в 1735 году, в семье священника Григория Кирилловича Носа, который счел необходимым сменить свою фамилию на «Левицкий». Это произошло в небольшом селе Маячка, что в Полтавской губернии. Отец, будучи простым сельским священником, был, тем не менее, известным в Украине гравером в стиле барокко, прославленным иллюстратором «Апостола», «Евангелия», автором гравированных портретов, религиозных и светских композиций.

Есть сведения, что Григорий Кириллович участвовал в росписи знаменитого Андреевского собора в Киеве. Именно этот талантливый человек и стал, конечно, первым учителем Дмитрия Левицкого. Двадцать лет будущий художник жил в Киеве, набирался опыта и впечатлений, брал уроки у отца и А. П. Антропова. Перебравшись в Петербург, юноша поступил учиться в Шуваловскую Академию и параллельно продолжил учебу в студии Антропова. Именно тогда и вырос талант Левицкого как художника – портретиста.

Некоторые работы А. Ф. Кокоринова[ | ]

Взяты из перечня Крашенинникова:

1751 год — исправление кровли Вотчинной канцелярии в Московском Кремле;
1752—1753 годы — возведение усадьбы К. Г. Разумовского в Подмосковье (Петровско-Разумовское);
1753 год — перестройка Мануфактур- и Берг-коллегий в Москве;
1753 год — участие в проектировании моста через реку Неглинную в Москве;
1754—1755 годы — участие в отделке дома И. И. Шувалова в Петербурге;
1760 — проект Гостиного двора в Петербурге;
1760—1763 годы — проектирование и строительство дома К. Г. Разумовского на Мойке (ныне — Главное здание педагогического университета им. А. И. Герцена, Мойка, 48);
1763 год — проект приспособления старого Зимнего дворца под Академию художеств в Петербурге;
1763—1766 годы — проектирование, совместно с Ж.-Б.-М. Деламотом, здания Академии художеств на Васильевском острове;
1764—1771 годы — строительство первой очереди здания Академии художеств на Васильевском острове;

Левицкий Д. Г. Портрет А. Ф. Кокоринова

Кокоринов Александр Филиппович (1726-1772)- талантливый архитектор 1772). Принят, в 1742 году, на службу в московское дворцовое ведомство «архитектурии учеником»; в 1754 году произведен в унтер-архитекторы и поступил в помощники к графу Растрелли . К этой поре относится сближение Кокоринова с И.И.

Шуваловым , для которого он выстроил роскошный дом в Петрограде (нынешнее министерство юстиции). Шувалов, по учреждении Академии Художеств, сделал Кокоринова своим ближайшим сотрудником по ее устройству и управлению. В 1760 году Кокоринов назначен инспектором, затем директором академии, с почти неограниченной властью.

Кокоринов -архитектор, строитель и первый директор Академии художеств в лучшие, для ХVIII века, «шуваловские» лета; чистейший вкус и поистине артистический дар сочетались у него с широтою взглядов и классической образованностью.

Портрет А.Ф.Кокоринова

1769г, холст, масло, 134х102
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Зал 10

Кокоринов Александр Филиппович (1726-1772) — талантливый архитектор 1772). Принят, в 1742 году, на службу в московское дворцовое ведомство «архитектурии учеником»; в 1754 году произведен в унтер-архитекторы и поступил в помощники к графу Растрелли. К этой поре относится сближение Кокоринова с И.И. Шуваловым, для которого он выстроил роскошный дом в Петрограде (нынешнее министерство юстиции). Шувалов, по учреждении Академии Художеств, сделал Кокоринова своим ближайшим сотрудником по ее устройству и управлению. В 1760 году Кокоринов назначен инспектором, затем директором академии, с почти неограниченной властью.

Но был этот человек в своем роде белой вороною, еретиком, кладя без остатка все силы на довольно странное по тем временам предприятие: отказ от «галлицизмов», пестование именно русской живописи и именно русских талантов,— Левицкий среди тех, кто вырастал под его крылом.

Портрет был представлен на академическую выставку и среди знаменитостей (Гроот, Лосенко) безоговорочно взял первое место, как лучшая картина в смысле совершенства формы и как «высокая» — в смысле своей духовной наполненности:

На портрете — человек с мужественным и спокойным лицом, вельможа «во славе», облаченный в специально сшитый для церемонии вступления в должность костюм (на атласный камзол с золотым шитьем и белый гродетуровый кафтан с собольей опушкой ушло целиком годовое жалованье). Он уверенно расположился в роскошно обставленном кабинете и горделивым жестом указывает на план здания спроектированной им Академии. В парике и при шпаге, с непринужденной легкостью опираясь на спинку массивного кресла, Кокоринов смотрит ласково и мечтательно, простодушно и устало, чуть усмехаясь.

Сколько оттенков мысли, чувств в твоем умном и светлом образе, Кокоринов. Знаешь ли ты, что, через неполных два года, промозглой мартовской ночью повесишься на чердаке, на сырых, еще пахнущих смолою стропилах своего детища, не выдержав раздоров и дрязг на службе, затравленный невзлюбившим тебя всесильным Бецким, и жена твоя чуть не будет просить подаяния?

Но портрет далек от предвиденья и психологического вглядывания.

Он — о том, что происходит с героем сейчас. А сейчас это образцовый государственный муж, само воплощение наказа Г.Р. Державина:

Все совершенство будущего Левицкого в инерции от силы этого портрета, оно напитано его мелодикой, его характеристическими и живописными достижениями.

Самобытный стиль

Он сторонился инноваций и новшеств, а также хотел вернуть символическое и монументальное ощущение в зодчестве.

Как вы можете увидеть, интересные проекты домов архитектора заметно отличаются от творений его модернистских современников.

Художественная галерея Йельского университета (1951-1953). Фасад строения был выполнен с применением кирпича и стекла, при этом оригинальная конструкция сооружения обладает креативным исполнением.

Институт Солка в Калифорнии (1959-1965). Конструктор создал вдохновляющее и функциональное пространство для исследований.

Художественный музей Kimbell в Техасе (1967-1972). Естественный свет являлся ключевым фактором при строительстве этого сооружения. Мансардные окна на потолке пропускают много солнечного сияния, которое рассеивается алюминиевыми отражателями и наполняет пространство невероятной мягкостью и сиянием.